— Полтора десятка.

— Сколько было нападавших?

— Столько же. И дед.

— Скольких нападавших убили?

— Семерых точно наглухо, возможны варианты на больше.

— Не понимаю всё равно. Говоришь, «кубик» тоже с собой притащили?

— Это не я говорю! Это свидетели мне сообщили! Но им можно верить.

Пара ещё раз прошлась по периметру.

— Насть, я пока вещи из подвала выгребу? — Ржевский, будто извиняясь, указал взглядом на чуть уцелевший фундамент, по виду ничем не отличавшийся от прочих. — Вдруг что уцелело, там камень был. Карабин, знамя…

— Валяй, я пока тут осмотрюсь.

— Интересно, а почему они, не скрываясь, шли в цветах гвардии Шереметьевых? — «Страхов» бросил фразу, уже разворачиваясь и словно самому себе.

Ни к кому не обращаясь.

— Не планировали никого в живых оставлять, раз, — не отрываясь от своего занятия, пожала плечами Вяземская. — Видеофиксацию на амулет вели, два: наверняка в будущем собирались использовать как способ давления на строптивых. Дескать, смотрите, как мы даже с Изначальными расправляемся. Лучше делайте, что говорим, и ложитесь под нас по-хорошему. А не то.

— Тогда второй вопрос. Откуда у них кубик? То есть артефакт подавления мобильного портала? Точнее сказать, откуда они узнали о том, что я подобными порталами запасся? — блондин разматывал логическую цепочку независимо от приглашённой подруги. — Почему не учли стационарного хода в Залив и эвакуационного амулета Далии?

Его лицо выглядело сосредоточенным, он снова замер по пути к сгоревшему дому.

—… твою мать. — Анастасия очень грязно выругалась. — Это уже не важно, тут поинтереснее момент.

— Какой? Чё там? — кое-кто второй раз развернулся в прыжке.

— Ты был прав. Есть следы от двух порталов, — замороженым голосом пробормотала бывшая пассия. — Причём если про первый я ничего сказать пока не могу…

— Да что там говорить! Шереметьевы к себе обратно смотались, кто уцелел!

—… то вот по второму. — Анастасия не окончила фразы.

Вместо этого она что-то активировала на виртуальном маго-пульте. Над землёй незримой дымкой соткался хорошо узнаваемый крест.

— Церковь⁈ Церковный портал⁈ — сказать, что блондин удивился, значило ничего не сказать. — Вот же отец Александр! Неужели он и здесь тихушничал, падла⁈

Вяземская развернулась в его сторону на ровных ногах и с негнущейся спиной:

— Вы с ним знакомы⁈ — затем добавила чуть спокойнее. — Точно канал не идентифицирую, у них своя база, у полиции доступа нет. Но это был достаточно высокий иерарх; возможно, и тот, которого ты назвал!

— Дай соображу… Видимо, когда эти падлы установку на*бнули, выброс специфической энергии был. Если я энергии вижу, то и другие могут. Наверное. — Дмитрий оживился и ушёл в себя одновременно. — Епископ каким-то образом отследил возмущение, — взгляд блондина просветлел. — А что у них в церкви возможности свои, я уже видел. Спасибо! — он решительно устремился к Вяземской, раскрывая объятия. — Очень помогла!

— Руки! — Теперь правоохранительница отпрыгнула на добрый метр. — Не трогай меня! — возмутилась девушка. — Знаю я тебя! Сперва дружеские объятия, а потом ты из моего спального мешка вылазишь! Попользовавшись. Во все возможные и невозможные отверстия и даже в лицо не вспоминая.

Метрах в десяти, ближе к обгорелому пепелищу земли Норимацу, резко загорелся овал.

— О. Сейчас узнаем, что церковь на моей земле забыла, — оптимистично потёр руки Ржевский. — И почему она здесь как у себя дома ходит, причём без разрешения.

Вяземская озадаченно проследила за его взглядом и подтверждающе кивнула: порталы церковников имели свой непередаваемый окрас, светились религиозным символом и даже по виду здорово отличались от всех прочих.

Глава 17

— Руки за голову. Резких движений делать не нужно. — Командую выходящему из портала человеку в чёрной рясе.

— Не…

Выстрел. Выстрел. Из левого пистолета причёсываю волосы визитёра над его левым ухом, из правого — над правым.

— Святой отец, последнюю четверть часа я очень болезненно реагирую на любых незваных гостей, — сообщаю присмиревшему посетителю. — Пожалуйста, просто делай, как я говорю! И никто не пострадает. С тобой там ещё много народу?

Вяземская, занявшая место в полутора десятках ярдов спереди-слева, видит портал с фронта и незаметно показывает, что гость не один.

— Пятеро братьев! Ржевский, это ты, что ли⁈

— А кого вы рассчитывали на моей земле увидеть? — спрашиваю вежливо, подходя к старику сзади и упирая ствол ему в затылок.

Попутно обшариваю карманы, швы одежды, складки.

— Ты на кого руку поднимать собираешься⁈ — иерарх вопреки моей очень деликатной просьбе начинает поворачиваться.

Ударить тебя для доходчивости, что ли? Примерно это я и говорю, только другими словами. Не такими приличными.

Глаза Анастасии округляются, лицо застывает: видимо, пятеро «братьев» церковника сейчас тоже будут здесь.

Левый пистолет сую за пояс, освобождая руку. Сгребаю его за одежду и резко дергаю на себя, прокручивая вокруг оси, как в танце.

Он пытается дёрнуться, но о мышечном паритете речи нет, потому в следующую секунду прихватываю его за горло и прикрываюсь им как щитом:

— Эй, пятеро братьев! Выходить спиной вперёд, руки за головой, ложиться мордой в траву!

— Да не пали ты, окаянный! Ржевский, мы помочь пришли!

— Живых кроме нас двоих на участке нет. Раненых тоже нет. Население эвакуировано, строительные работы в данный момент не планируются: чем именно вы собрались мне помогать?

— Я думал, может, кто-то в развалинах уцелел, — настороженно поясняет епископ. — Мотнулся в ближайшую обитель, пристроил там твоих и снова вернулся: в первый момент разбираться не было возможности.

Не врёт. Его сопровождение не имеет ни оружия, ни боевых амулетов — только руки, ноги да кое-какой инструмент. Ещё и босые все, под стать старшему.

Шли бы воевать — прикид немного отличался бы. Как и снаряжение.

— Святой отец, прошу прощения. — Быстро прячу и второй пистолет за пояс, убираю предплечье с чужого горла и отряхиваю руки.

— Ты на кого руку поднять хотел⁈ — освобождённый, видимо, берётся за восстановление иерархии в беседе.

Ну, как он её себе видит. Я младше — следовательно, он автоматом прав, потому что умнее, опытнее (старикам везде у нас почёт и всё такое прочее).

— Если бы я хотел поднять на вас руку, вы бы вшестером уже на арфах наяривали, — не спорю, не угрожаю, ввожу в курс. — В раю вашем или где там вы после смерти оркестром выступаете.

О. Проняло всех без исключения. Приятно.

— Вы открываете десантный портал в зону боевых действий, — говорю, отходя к Насте. — И не просто в неё, а на точку огневого контакта, где есть свежие потери. Вон, — веду рукой. — Мяса вокруг, как на базаре в ряду четверть-туш. Хоть супчик из них вари, — вырывается на автомате, о чём я тут же жалею.

Глаза монахов лезут из орбит; двоих начинает тошнить на рясы товарищей; Вяземская поднимает бровь, наклоняет голову к плечу и стучит себя пальцем по лбу.

— Совсем ошалел⁈ — Александр, впрочем, оказывается крепче.

В отличие от соратников по религиозной деятельности, его взгляд мечет молнии.

— Шутка! — примирительно поднимаю руки. — Не заводись, поясняю: пришёл сюда по сигналу тревоги, никого не застал. Воевали тут всерьёз, даже тела целого нет, одни фрагменты…

— Прости, Господи, — поп оглядывается по сторонам и медленно крестится.

—… Моих девок, деда, гостей, которых ко мне на сохранение отправили — никого ни души, — продолжаю. — Вызвал полицию, — кивок на Вяземскую.

Та коротко качает подбородком и невозмутимо возвращается к работе (своим амулетом).

Удачный я ход сделал. При упоминании полиции монахи прям успокаиваются.

— Идут следственные действия, я несовершеннолетний и на нервах, — завершаю пояснение. — Моих взрослых законных представителей, может, и в живых уже нет, а в данных процессуальных действиях и вовсе абзац.